Толкование сновидений. "Про секретаршу"

[Asteropis]

А ведь поначалу снилось что-то хорошее, про каких-то нарисованных щенков, доброе, теплое и трогательное. Но не запомнившееся.
Потому что началась вот эта гадость…
…Загородный дом, даже усадьба: шутка ли – минимум в три этажа, как позже выяснилось! Компания – с полдюжины лузеров изрядно помятого вида, о которых я точно знала, что они перебежали дорогу своему боссу, очень не любящему шуток такого рода. И вот теперь скрываются – без особой надежды.
Я – с ними. Точно знаю, что я секретарша, мне немногим больше двадцати. Я худенькая, темненькая, большеглазая. Волосы расчесываю на пробор и заплетаю в недлинную косу. Привыкла, что меня считают симпатичной.
(я нередко бываю в своих снах совершенно другим человеком)
По всему видно, что компания недавно побывала в какой-то переделке: синяки, ссадины, мятая, грязная, рваная одежда. Собрались в гостиной, разговор не клеится. Все ожидают, что их вот-вот обнаружат.
Я-«секретарша» наощупь поправляю волосы. Кто-то говорит:
- Прихорашиваешься для шефа?
Я-«секретарша» отмахиваюсь и подхожу к зеркалу.
Господи! Краше в гроб кладут – очень мягко сказано. Это… существо… бледно-серое, какое-то подгнившее, с отстающей местами кожей… Под самым подбородком – как будто выеденное чьей-то маленькой клыкастенькой пастью, но все бескровное, как у объеденного раками утопленника…
Я-«секретарша» как-то беру себя в руки и говорю:
- Что-то мне не по себе… - (еще бы!!!) – Есть кто нибудь хочет?
При этом мимоходом соображаю, что пищу, приготовленную и поданную ЭТИМИ руками, никто не возьмет.
И тут же вижу в окне мужскую фигуру… Окно разбивается, но не все, а только левая створка, мужчина вваливается в комнату, за ним еще несколько человек, паника, свалка…
Первого из ворвавшихся зовут Юрик, он один из охраны босса… Я не успеваю его разглядеть, потому что становлюсь им – пытающимся поймать гниленькую секретутку.
- Что, Юрик, смелый стал? – верещит эта зомбёшка. – Может, встретимся вечером?
Я («Юрик») изо всех сил впечатываю кулак в ее распяленный рот. Она начинает визгливо хохотать, и тогда я хватаю ее за запястья, вытянув при этом руки во всю длину, падаю задницей на диван и начинаю быстро-сильно-быстро-сильно колошматить ее ногами в живот, в мягкое!..
- Встретимся? – визжит она.
- Да кому ты нужна, чучело!.. – ору я-«Юрик».
- Чучело-мяучело! Чучело-мяучело! Чучело-мяучело!!! – на все лады вопит тварь разбитым ртом, а я бью-бью-бью!!!
Она не прекращает пронзительно голосить это свое «чучело», когда я-«Юрик» хватаю ее за щиколотки (одной рукой за обе) и со всей дури бью ее башкой уцелевшее стекло правой оконной створки! Из ее глазницы пробкой вылетает расквашенный глаз (подгнившая виноградина!!!) и с громким шмяком шлепается на подоконник!
А она все орет свое «чучело», и извивается, и даже ухитряется извернуться и крепко укусить за руку!
Я-«Юрик» уже совершенно дурею от омерзения и жалости (этому существу жить уже незачем. Нельзя жить такому!), размахиваю этой жутью и швыряю ее в окно…
Она падает на крытую толем крышу какого-то низенького строения. Треск и хруст такой, будто сломались все кости одновременно!
Но я-«Юрик» вижу, что там, на крыше, эта ломачина с почти полностью скальпированной и полуоторванной головой поднимается на четвереньки и опять…
- Чучело-мяучело! Чучело-мяучело! Чучело-мяучело!!!

На большее меня не хватило: проснулась.
Дедушка Фрейд, меня вылечат?