Анализируй это

[Asteropis]

Мама
До меня дошло: она же просто хотела КЕМ-ТО быть! И что она могла поделать? Эта соплюха Миртала?
Будь она не она, а зрелая (не годами, прошу заметить! Нужен был Филе этому перестарок…), мудрая женщина… Ну и что могла бы поделать такая?
При Филиппе – с его сугубо утилитарным отношением к женщинам (и не только к женщинам, и не только в сексе)! Да и в него камень не бросишь: откуда бы ему обзавестись другими потребностями? До наступления романтических эпох оставались еще века и века. Кто научил бы его любви? Мать его Эвридика? Если верить хотя бы половине того, что о ней рассказывают… Даже сыновней любви не было! Жены, наложницы, девочки-мальчики… Дети случались… Но чтоб любовь… Хотя бы дружба – просто так, вне практических интересов – была ли? В юности, в Фивах, может быть? Ничего об этом не знаю. Были надежные кореша, верные даже после смерти; иные своей жизнью за это заплатили. Потом. Позже. А для сердца – что?
Да мог ли он хотя бы смутно ощущать засасывающую пустоту внутри – от этой жизни в нелюбви?! Не тупой, ох не тупой был мужик, но о тонкости чувств – откуда ему было знать…
Но мы о ней – о Миртале, в браке переименованной в Олимпиаду. Как, кстати, правильно: Олимпиада, Олимпия? Олюмпиас – вот как. Но это ж никуда не годится!
Юная. Эмоциональная. Как минимум. Приобщенная тайн – так, по крайней мере, сама считала. И что ей предлагалось? Сидеть в гинекее, рожать детей, няньчиться с мальчиками лет до семи, с девочками – пока не спихнут замуж… Посильно заниматься рукоделием. Если шибко грамотная – читать (все-таки, с хозяйственными заботами царице полегче). И это – все?!
В то время, когда у мужчин – настоящая жизнь!
(А добродетельная женщина – та, о которой никто ничего не может сказать – ни хорошего, ни дурного. Спасибо, мальчики! От всего сердца!
Между прочим, сколько гармоничных пар можно вспомнить? Кроме Перикла и Аспасии? Да и Аспасия в свое время была гетерой, сама пробивалась в жизни – случай не типичный)
Никто теперь не скажет, на что она надеялась, эта свежепереименованная Олюмпиас, как восприняла Филиппа. Как все начиналось и как пошло наперекосяк. Но та ненависть, что пришла всему на смену… Такая ненависть на пустом месте не возникает. И из равнодушия не растет.
Сложа руки она не сидела, тем не менее. Не мытьем так катаньем Филиппу пришлось с ней считаться, и в истории она осталась отнюдь не ходячим инкубатором, выносившем полубога.
Бедный ребенок…
Но любовь тут была! Уж какая получилась. Буря чувств. Не одних лишь чувств: он был ее выигрышным лотерейным билетом (выигрыш, вот только, как бы это сказать… не того хотелось). И тем не менее…
Оправдывает это злодейство? Ничто его не оправдывает, кто бы спорил…
Может быть, ей стоило бы успокоиться после смерти сына? Ну и спасло бы это ее в Македонии? Впрочем, она могла бы оставаться в Эпире. Вариант – какая-нибудь тихая, всеми почитаемая религиозная обитель. Но где уж тут остановиться! А еще совсем рядом во всей красе и самобытной мощи нарисовалась некто Киннана, которой, вот хохма-то, тоже хотелось быть кем-то…
…А старухи Сисигамбис, по преданию, заморила себя голодом после смерти Искандера. Гибель родного сына ее на подобное не подвигла. РОДНАЯ же мать Александра в то самое время… В истории все наперекосяк!
Наперекосяк и вышло. И не дело, конечно, забрасывать камнями пожилую одинокую бабу, пусть даже ее злодеяния и вопияли к небесам. Просто потому что это жутко.
А потом пришла очередь другой бабы, молодой, при ребенке.
Кстати! Мы ничего не знаем о том, как они в свое время встретились – свекровь и невестка! И вообще, что за человек была эта Роксана»…
И что за человек был ТОТ мальчик, который только мешал…